Пѣснь 14-я ("Коликая слава нынѣ?..")

ᵃ Проглашает придревнею басню о седмиглавной Змеѣ, именуемей гидра, сирѣчь Змій водный. Со Зміем сим боролся древній герой Ираклій⁽¹⁾. Отсѣчена одна глава. Вдруг на то мѣсто произрастало двѣ или три. Что дѣлать? Ираклій с помощію друга своего Іолея⁽²⁾ разженным желѣзом прижег каждую голову. И так почил от брани.

ᵇ Сирен. Еллински Σειρὴν, сирѣчь путо, оковы⁽³⁾. Сей урод прекрасным лицем и сладчайшим гласом привлекает к себѣ и сон наводит мореплавателям. Здѣсь они, забыв путь свой и презрѣв гавань и отечество, разбивают на подпотопныя камни корабли.

ᵈ Кит значит страсть. Что есть страсть? Есть то же, что смертный грѣх. Но что есть грѣх? Грѣх есть мучительная воля. Она-то есть сребролюбіе, честолюбіе, сластолюбіе. Сія-то гидра и кит пожирает и мучит на морѣ міра сего всѣх. Она же то есть и ад. Блажен! Кто нѣсть раб сему трегубому языку. Помяни 7 грѣхов⁽⁴⁾. Сіесть 7 мучительных мыслей, и увѣси гидру. Не вѣси ли, яко мысль есть зерно и глава дѣлу? “Омерзишася в начинаніих своих”⁽⁵⁾.

ᵉ Житіе наше есть море, тѣлишко – лоточка. Мысли есть вѣяніе вѣтров. Гавань есть блаженство⁽⁶⁾. Коль же красна рѣчь сія! Ума твоего крила… Птица бо есть сердце наше, и аще оно не увязло, можем воспѣть и мы: “Душа наша яко птица избавися…”⁽⁷⁾.

ᵍ Ки´фа, правдивѣе же ке´фа, есть слово еврейское. Еллински: пе´тра, и есть каменная гора; польски: скала. Она часто кораблям бывает пристань с городом. Сей есть образ блаженства, мѣста злачнаго, гдѣ человѣк от китов, от сирен и от волненій мірских упокоевается. По оному: “На мѣстѣ злачнѣ, тамо всели мя…”⁽⁸⁾. Сіе имя кифа дает Христос Петру верховному⁽⁹⁾. Длячего? Длятого, что и то и другое обитает в сердцѣ; сердце же, а не плоть, есть истинным человѣком. Чистое сердце, святыня, блаженство, истинный человѣк – есть тожде. Сего ради всякій христіанин, имущїй сердце чисто, есть и сын голубов, и кифа. Но Петр святый между всею Церковію есть и архи-кифа⁽¹⁰⁾, и архи-бар-їона⁽¹¹⁾, яко верховный предстоятель Церкви. Аввакум стоит на собственной своей стражѣ: “На стражи моей стану, и взыду на кифу”⁽¹²⁾. Петр же и о стадѣ, порученном и утвержденном на нем, бдит. Блевотина есть то нечистое сердце, пѣнящееся и клокочущее, аки морскими волнами, похотьми мірскими. Они суть честолюбіе, среброл[юбіе], сластол[юбіе]. В то время сердце есть ад и змій, изблевающій горькія и скверныя оныя воды: “Волнуются нечестивыи и почити не возмогут”⁽¹³⁾. “Гроб отверст гортань их”⁽¹⁴⁾. Вси сіи во Святом Писмѣ не только китами и зміями, но и псом, изблевающим и на блевотину возвращающимся, и мочащим к стѣнѣ, сіесть испущающим урину, образуются. Рѣки бо сердца их суть урына и вода неключима, раздѣляемая от вод оных: “Раздѣли Бог между водою”⁽¹⁵⁾. “Рѣки от чрева его истекут воды живы”⁽¹⁶⁾. “Отрыгну сердце мое слово благо”⁽¹⁷⁾. Вся бо Церковь, утвержденная на кефѣ, поет: “Господь пасет мя”⁽¹⁸⁾. “На водѣ покойнѣ воспита мя”⁽¹⁹⁾. И вси они суть Иракліи оныи: “Лутчій муж долготерпѣлив, нежели разоряяй грады”⁽²⁰⁾, сіесть державу имущій над страстьми. “Сотворил еси нас Богови нашему цари и іереи”⁽²¹⁾.

⁸¹Книга пророка Аввакума 2: 1.

⁸²Цей образ Сковорода взяв із церковних піснеспівів. Пор.: “водна звѣра во утробѣ” (ірмос 6-ої пісні п’ятничного канону на утрені).

⁸³Спрямований угору погляд, на думку старих українських філософів та богословів, засвідчував, що “людина більше належить небу” [Прокопович Ф. Натурфілософія, або Фізика // Прокопович Ф. Філософські твори: У 3 т. – Київ, 1980. – Т. 2. – С. 309]. Недаром і саме “имя человѣку антропуса” тлумачиться як “горѣ зря” [Алфа і Омега. – Супрасль, 1788. – Арк. 603].